Образом Джакомо Казановы вдохновлялось не одно поколение режиссёров. Попытки экранизации «Истории моей жизни» (фр. Histoire de ma vie) — мемуаров Казановы — предпринимались ещё на заре кинематографа. Например, один из первых образов знаменитого сердцееда на экране воссоздал известный актёр Иван Мозжухин («Казанова», 1927). Не погнушался в своё время посвятить картину Казанове и сам великий Феллини («Казанова Феллини», 1976). Казанову играли такие мастодонты, как Ален Делон, Марчелло Мастроянни и Питер О'Тул. Один из последних образов Казановы воплотил почивший Хит Леджер. Казалось бы, персонаж Казановы за век кино уже изъезжен вдоль и поперёк. Какую ещё интерпретацию судьбы известного венецианца можно предложить зрителю? Впрочем, подобными вопросами мы задаёмся каждый раз, когда выходит очередной фильм или сериал, посвящённый таким героям, как, например, Шерлок Холмс или Дракула, Гамлет или Франкенштейн.
На этот раз воплотить своё видение истории решился известный французский кинорежиссёр Бенуа Жако. На роль Казановы Жако выбрал Венсана Линдона — именитого французского актёра, обладателя премии «Сезар» и Каннской пальмовой ветви. По слухам, Линдон, разузнав о проекте, принялся уговаривать режиссёра взять его на главную роль. Несмотря на то что актёр как минимум не соответствовал возрасту персонажа (где-то 40 лет), Жако пригласил Линдона на съёмки.
В основу сюжета лёг поздний период жизни Казановы. История начинается с того, что мы видим (даже не видим, а только угадываем) постаревшего человека, которого интервьюирует белокурая девушка. Её играет Джулия Рой — актриса, задействованная и в прошлом фильме Жако «Ева» (2018). На дворе 1793 год, и от былого величия Казановы остались только личные воспоминания и преувеличенные слухи. В процессе разговора герой мысленно переносится в 60-е годы XVIII века, где и разворачиваются основные события картины. Мы застаём Джакомо в Англии, куда он приехал впервые за свою жизнь. Порядки и нравы Англии героя удивляют и даже пугают: англичане кажутся ему странными и диковатыми. Однако у Казановы здесь много друзей, поэтому он бросается в привычный для него разгульный образ жизни, проводя время или за игорным столом, или в объятиях местных дам. На одном из приёмов Джакомо замечает Марианну (Стэйси Мартин) — юную французскую куртизанку, не обременённую нормами морали. Марианна затевает своеобразную игру в кошки-мышки и увлекает собой уже немолодого Казанову. Разного рода обстоятельства, а также выдуманная игра Марианны в «жениха и невесту» мешают герою завязать обычный для него быстротечный роман. Ситуация начинает сводить Джакомо с ума, погружая его в доселе не существовавшую для него бездну сердечных привязанностей и длительных романтических чувств.
Вся подоплёка отношений героев выстраивается режиссёром с помощью использования привычных для него крупных планов. У Венсана Линдона получается воссоздать характер стареющего героя-любовника, уже обременённого своим изнуряющим образом жизни — зрители чувствуют подкрадывающуюся на порог старость. От лёгкости привычного многим рисунка персонажа в этой картине остаётся только тень. Стэйси Мартин, известная многим по роли в «Нимфоманке» (2013), здесь выступает аллегорией вечной юности, которая не утратила свою свежесть и детскость. При этом героям не удаётся воссоздать на экране химию, способную взволновать зрителя и позволить ему проникнуться неутолимой страстью главного персонажа. В процессе просмотра начинаешь уже мечтать и даже мысленно молить автора свести всё к банальной мелодраме, но режиссёр привычно обламывает зрителя, не доводя его до кульминации. Те же антиприёмы сработали и в прошлогодней «Еве», и в «Вилле Амалии» (2009).
Тем не менее, к достоинствам картины можно отнести следование автора историческим реалиям. Обстановка в фильме воспроизведена очень правдоподобно. Доподлинно неизвестно, кто работал в картине художником по костюмам, но нельзя не отметить его добросовестную работу. Для костюмов характерна тёмная цветовая гамма, свойственная англичанам XVIII столетия. Яркие наряды встречаются только у Марианны, которая привозит с собой французскую моду эпохи рококо (спасибо за экскурс в историю костюма Анне Баштовой, присутствовавшей на премьерном показе фильма).
Подводя итог, можно констатировать, что новая картина о Казанове не выглядит свежей по своему высказыванию. По своей форме оно напоминает «папочкино кино», от которого так яро открещивались в конце 1950-х будущие нововолновцы. Однако вряд ли Бенуа Жако это сильно расстраивает (к нашему сожалению) — он создаёт свой оммаж личности, судьба которой, возможно, волнует его всю его жизнь. Ну а жить с этим придётся и ему, и зрителям, которые готовы подарить сто минут своего времени этому фильму.
