Третий день фестиваля немецкого кино Blick’19, организованного Гёте-Институтом в Москве, подарил столичным киноманам по-настоящему уникальный фильм с понятным и немцу, и русскому названием — «Каминг-аут» (1989) режиссёра Хайнера Карова. Что первым приходит на ум, когда речь идёт о кино, ГДР и ЛГБТ сообществе? Правильно, «Хедвиг и злосчастный дюйм» (2001) режиссёра Джона Кэмерона Митчелла — мюзикл про харизматичного/-ую рок-певца/-ицу из Восточной Германии, сделавшего/-ую операцию по смене пола (не очень успешную). Но он был снят уже в 2000-ых и, к тому же, в США. Уникальность же «Каминг-аута», картины, снятой сильно раньше «Хедвига», помимо очевидного контекста (геи в коммунистической стране) заключается ещё и в том, что фильм был создан в ГДР на государственные деньги. Это как если бы на правдивый байопик про Петра Ильича Чайковского дал денег сам Минкульт, заручившийся доказательствами, особенно Минкульт советский. И если вы на этом этапе подумали: «ну и что», то, видимо, стоит провести краткий экскурс в историю.
Многие из читателей знают крылатую фразу про то, что секса в СССР не было. А уж если и был, то строго в одобряемых социалистическим обществом рамках, и любое отклонение от нормы создавало серьёзные проблемы «попирателям общественной морали». Гомосексуальность же в коммунистической идеологии считалась, по мнению партии, неправильной. Известный «параграф 175» в ГДР постепенно смягчали с 1957 года, и в этом Восточная Германия смогла перегнать даже своего западного брата. К слову, в России статья о «мужеложестве» пережила даже развал СССР. Но несмотря на столь либеральное законодательство, общество в целом (и власть в частности) крайне неодобрительно воспринимало подобные отношения, и каминг-аут был сродни второму рождению после смерти. Ведь признать, что ты не такой, как все, в советской идеологии было уделом лишь очень сильных людей.
Так и главный герой картины Филипп (Маттиас Фрайхоф), учитель литературы в школе, пытается «выжить среди этой смертной любви», стать таким, каким хочет видеть его мать, его начальство, само общество, в котором он живет. Но его натура гораздо выше очерченных рамок и понятий. Это хорошо видно в сцене с уроком, следующим за сочинением, когда Филипп сетует на то, что все работы написаны не исходя из мыслей и чаяний учеников, а так, как требует этого учитель и, соответственно, система. Филипп — индивидуальность, и в каждом из тех, с кем он общается, он тоже хочет видеть индивидуальность, а не шаблонное мышление. Визуальный контекст считывается так же: герой едет на велосипеде в потоке одинаковых Трабантов и Жигулей, герой вступается за чернокожего парня, которого посреди полного безразличия бьют в метро. Но система пытается героя сломать. Он находит девушку (Дагмар Манцель) и начинает с ней жить, пробегает мимо хулиганов, которые бьют гея. Но, тем не менее, Филипп не может заглушить в себе того, кем он является на самом деле. И не зря собирательная попытка суицида из-за непринятия собственной сущности показана именно в начале фильма, ведь каминг-аут — это не конец, а, наоборот, самое начало жизни.
Когда я шёл на этот фильм, я хотел провести определённую аналогию с замечательным мюзиклом «Хедвиг и злосчастный дюйм», культовым фильмом ЛГБТ-сообщества. Однако Хедвиг, в отличие от Филиппа, сразу принимает себя таким, какой он есть, а его мать ему в этом только помогает. Главный герой «Каминг-аута» хоть и свободен от предрассудков, но всё же является некой частью системы, и ему на тот момент важен не поиск себя в любви и предназначении, а именно принятие самого себя таким, какой он есть. Особенно — когда есть долг перед матерью, страной и беременной девушкой. Режиссёру «Хедвига» Митчеллу было важно скорее определить место главного героя в жизненных и творческих поисках, чем показать то, как Хэнсел пришёл к тому, что стал Хедвигом. В мюзикле гендерная идентичность персонажа является данностью, и внимание зрителя всячески отвлекается от трансгендерности певца/-ицы. Творческий человек для Митчелла — существо, находящееся за рамками таких условностей, как пол и сексуальная ориентация. Существуют лишь две вещи — потребность любить и потребность творить. И в этом смысле фильм «Каминг-аут» резко отличается от митчелловской картины. Филиппа устраивает его работа, он любит её, да и женским (как и мужским) вниманием он не обделён. И лишь его запутанность, вызванная многими факторами, делает его таким, каким он предстаёт в фильме. «Каминг-аут» очень важен не только для кинематографа того времени, но и в целом для общества — прошлого и теперешнего. В фильме явно показан прогресс в отношении государства к геям (когда в гей-баре пожилой мужчина рассказывает про свою любовь и концлагерь), равно как и проблемы принятия гомосексуальности в обществе. Российскому зрителю он также может напомнить о скандалах с учителями нетрадиционной ориентации в некоторых школах страны.
Совершенно не ожидая какого-либо внятного саундтрека, можно обрадоваться, услышав музыку дискотек — как обычных, так проходящих в гей-клубе. А уж костюмы карнавала настолько яркие, радостные и жизнеутверждающие, что сразу понятно, как красива жизнь после принятия своей сущности. Конечно, и она не безоблачна, но это уже проблемы совсем другого уровня и характера. И как раз такие моменты очень сильно напоминают несколько гротескный стиль митчелловского мюзикла. «Каминг-аут» предшествует фильму «Хедвиг и злосчастный дюйм» и по хронологии, и по логике. Не знаю, вдохновлялся ли режиссёр «Хедвига» этим фильмом, но что-то неуловимо общее почувствовать можно. Конечно, самому Хэнселу на момент принятия себя было сильно меньше лет, чем Филиппу, и, возможно, в атмосфере, окружавшей его, решиться было гораздо проще. Но общее понимание очень хорошо дополняет и готовит зрителя к тому, что случится в мюзикле. Ведь перед такой яркой историей, какую мы видим в «Хедвиге», всегда случается свой «Каминг-аут». Смотрите именно в таком порядке и получите отличное комбо!
