Отряд венгерских оккупантов бередит леса смоленщины в середине Великой Отечественной войны. Подразделение укомплектовано взрослыми бойцами, в их обязанности входит контроль за порядком на оккупированных территориях и борьба с партизанами. Бравого воодушевления, как у немецких войск в 1941 году, нет и в помине. Война затягивается, а вместе с ней затягивают петлю русская хтонь и грязь ранней весны. Иштван Шеметка (Ференц Сабо), от лица которого фактически ведётся повествование, вместе с сослуживцами занимает затерянную в глуши деревню. А дальше только холодный поцелуй смерти — мистификация России: русские бабы бродят словно ведьмы, бесконечный лес, патологический страх партизан, постоянный саспенс и грязь. И пламенный привет «Иди и смотри» (1985) Элема Климова.
«Естественный свет» (2021) можно назвать прямым наследником оскароносного «Сына Саула» (2015). В экранизированном режиссёром Денешем Надем одном эпизоде объёмного романа венгерского писателя Пала Завады «Наше чужое тело» соединились основные приёмы Ласло Немеша, из-за спины которого всё так же смотрит вечный Элем Климов. Процесс подготовки «Естественного света» к съёмкам занял два года, а всего картина была в производстве долгие шесть лет. Это полнометражный дебют венгра, в работе над которым он проявил себя как прилежный ученик. Смелого новаторства не случилось, но Надь кропотливо подошёл к проверенным приёмам создания, раскачивающего и ужасающего эмоционального аттракциона, аккуратно балансируя между хроникой и хоррором в сложнейшей теме Второй мировой, в которой Венгрия, как известно, сражалась за нацистов. «Естественный свет» попал в основную программу 71-го Берлинского кинофестиваля, где Надь взял Серебряного медведя за лучшую режиссуру, однако из-за жестких ковидных ограничений фильм не увидела широкая публика. В этом году Денеш Надь участвовал в смотре Московского международного кинофестиваля как член жюри конкурса короткого метра и смог уникально для 2021 года представить свою картину в Москве. По словам режиссёра, премьера в России для широкого зрителя стала для него настоящим сюрпризом. Естественно, перед показом у него могли не спросить, на какой фильм опирался автор — он подтвердил, что советские картины стали одним из главных источников вдохновения.
В картине превалирует мастерски использованный Ласло Немешем в «Сыне Саула» закрытый саспенс — неотступное следование зрителя за персонажем, поэтапная передача эмоций и взгляда на недоверчивых жителей деревни. Невозможность осознать происходящее в полной мере, недоступность постижения настоящего здесь превратились в триллер с равноценным участием звука и статичного кадра для усиления эффекта. Напряжение, ожидание смерти от пули партизана, чужеродная и отчуждающая земля — осмысление оккупации и разложение боевого духа. Чем дальше в лес — тем больше дров, дезориентация становится основой.
Особое внимание уделено крестьянским портретам, которые мы рассматриваем вместе с главным героем: это цвета военной хроники в стиле «Выжившего» (2016), вышедшие с архивов Верхмахта в лесистую местность. Режиссёру удалось показать русских людей независимо и без клише — достигнуть взгляда иностранца извне на людей, презирающих врага, но при этом боящихся жертв оккупации. Не забыты образы украинских коллаборационистов. Всю эту тьму невозможно созерцать без погружения в персональный ад — и тут начинается соприкосновение с «Иди и смотри», но с точки зрения убийцы, а не жертвы. Иштван Шеметка не заключает сделку с совестью и выбирает роль пассивного человека, смиряющегося с обстоятельствами. Его портрет — мумификация гуманистической христианской Европы, осмысляющей, почему она развесила ноги над бездной варварства; возвышение христианской этики над военным приказом.
Эта грубая, неповоротливая, но кинематографичная хроника души — и есть тот «естественный свет». Мир рядового солдата — бычье бремя, не занимающееся сентиментальной рефлексией преступлений нацизма, как, например, в немецком сериале «Наши матери, наши отцы» (2013), где авторы искали в глазах главных героев оправдание, делая солдат Верхмахта милосердными, обманутыми жертвами Гитлера. От «Естественного света» веет холодом тёмного времени — и в плане образования людей, и в плане понимания гуманизма. Возмездия российский зритель не дождётся. Вместо этого будут страшные оммажи Тарковскому, немного кощунственный образ жизни и смерти. Метафизическое преклонение, давящее как закат в финальной сцене, — мы были обречены на поражения, иначе мир не увидел бы фильмов русского мастера.
К фильму можно придраться: он бьёт по голове глухим обухом и заводит в тупик. Зритель обязан искать выход с режиссёром или гореть. Но если отбросить мишуру в виде навязываемых пошлых отечественных блокбастеров, пытающих обойти свое время, то ощущение, что венгры уверенно поднимают голову и перехватывают повестку эмоционально-опустошающего военного кино. Великие авторы, видевшие войну — такие как Элем Климов или Сергей Бондарчук, — были способны создать горькое героическое волшебство. Будет ли способен на это человек современный? Путь, найденный Денешем Надем, кажется единственно верным, способным оставить кино о Второй мировой в живых. Это яркая фреска эмоций, близких любому из поколений, без политического или героического контекста. Фокусировка на сложности человеческой души в жерле войны, где разбирается не подвиг, а структура психологии до самых мельчайших деталей в неизменном антураже грязи. Именно она позволяет в очередной раз вбить в голову, что война противна человеческому естеству и неминуемо ведёт к деградации.
