После показа на Берлинском кинофестивале «Золотую перчатку» (2019) незамедлительно сравнили с «почтиавтобиографичным» «Домом, который построил Джек» (2018) Триера. Две истории, два маньяка, реальный и вымышленный, подверглись анализу: кто более изощрённо убивает, кто из персонажей харизматичней, циничней, кто из режиссёров снял более отвратительный фильм. Рассматривать картины с точки зрения битвы психопатов в корне неверно — ибо Триер, как ни крути, индивидуалист, он живет в лесу, а его персонаж — центр истории, он обитает над миром, он — архитектор безвольных статуй. У немецкого турка Фатиха Акина, мигранта во втором поколении, человека более коллективного и чувствительного к обществу, маньяк не плод фантазий и не проекция альтер-эго.
Фриц Хонка реально существовал, жил в Гамбурге, работал сторожем в компании «Shell». Его путь довольно мягок по сравнению с многими коллегами — всего Хонка убил четырёх женщин, все они были зрелыми проститутками, обитательницами дна. После признания невменяемым Хонка провел семнадцать лет в психиатрической клинике, откуда был переведён в дом престарелых, где скончался в возрасте 63 лет.
Со своими жертвами Хонка знакомился в реальном баре «У золотой перчатки» (Zum Goldenen Handschuh), существующем по сей день, а значит точно не был одиноким безумцем — он интегрировался в общество и общался с людьми.
Демонов, обитающих в душе психически больного человека, невозможно раскрыть без погружения в социальный кластер, и это — принципиальное отличие Джека от Фрица. Фриц Хонка — социальное животное, он презирает общество, в котором обитает, ненавидит забулдыг, и на их фоне очень прилично одевается. Неслучайно одной из своих жертв он говорит: «Смотри, какая на мне одежда, да и копейки я не считаю». При этом Хонка вынужден вращаться в самых низких кругах для того, чтобы чувствовать себя уверенно. Интересная деталь происходящего — роль маньяка играет молодой и красивый Йонас Дасслер, которому на момент съемок было 22 года, загримированный до неузнаваемости в 35-летнего пьяницу и душегуба не без помощи линз, имитирующих косоглазие. Его как образец «худшей версии себя» режиссер помещает в террариум немецкого общества 70-х годов злачного района Санкт-Паули, эпохи нового потерянного поколения, где Хонка предстает демиургом падшей жизни.
В баре «У золотой перчатки» он не блещет вниманием, многие женщины считают его уродливым, однако Фриц не изгой среди нетрезвых посетителей, крайне отталкивающих и имеющих двойные прозвища — например, Дорнкат-Макс (Харк Бом), который получил прозвище Макс из-за асболютной неуправляемости во время пьянок, или Тампон-Гюнтер (Петер Бадштюбнер). Все эти персонажи показаны в юмористическом ключе, но не без натуралистичности. В этой приятной компании Хонка находит потенциальную пьяную жертву — фрау Восс (Маргарете Тизель), с которой заводит «романтические» отношения. Зритель на этот момент знает, что Хонка маньяк и уже убивал, поэтому крайне сопереживает уродливой алкоголичке, но с этого момента начинается «диверсификация» морального разложения. Жертва Восс сама идет в руки преступнику, явно подозревая, что это не самый обычный человек. Надломленность души, отсутствие жизненных опор позволяют фрау Восс получать удовольствие от издевательств Хонки и жить дольше, а заодно показывает, что Хонка не просто потрошитель, общение и сожительство ему не чужды, и убийства — лишь хаотичные издержки психопатичной реальности, в которой он существует. Он суетится среди откидывающихся голов, которым неоткуда ждать помощи. Так начинает раскрываться главный социальный подтекст картины — изучение моделей поведения элементов, лишенных всего, опущенных ниже плинтуса, готовых терпеть унижения; моделей поведения относительно Хонки, который играет для них роль проектора. Его уверенное позиционирование не без элементов сумасшествия внушает желание подчинения сирой публике бара. Хонка приманивает жертв алкоголем или ведёт их, как пастух.
Локации фильма, ограниченные баром «У золотой перчатки», среди завсегдатаев которого есть и персонаж по кличке Фогге-фашист, бывший офицер СС, а также мансардой Хонки с гниющим запахом и короткими ночными переулками, передают некоторое ощущение психологической ловушки немецкого народа в послевоенное время, которое не могло не интересовать Фатиха Акина. Закрытые пространства, пропитые и одни и те же лица, приглашение в сомнительный бар девушки некоторым молодым человеком Вилли (Тристан Гёбель) как подсознательное стремление прогнуться вниз, проститутка, которая во время войны работала в концлагере на такой же должности…. Теоретически это может быть инсинуацией на состояние определенного социального слоя немцев, их сублимация коллективного чувства стыда после Второй мировой войны, хотя автор открещивается от подобных ассоциаций. Но небо полностью отсутствует в кадрах фильма — большинство сцен снято статичной камерой и общими и средними планами, символизируя ограниченность мироощущения героев, захлопывая двери и обрубая трос социального лифта, будто лишая возможности иметь формирования военно-воздушных сил.
К слову, очень важная черта мира тьмы раскрывается более чем достаточно — переход от полного разложения к тотальному самоограничению, «взмаху волшебной палочки», что продолжает линию социального исследования в духе раннего Достоевского времен «Бедных людей». После своего второго убийства Фриц Хонка решает завязать с алкоголем и достигает небольших успехов. При этом он возвращается в свою мансарду, где по-прежнему запах гниения и постеры обнажённых женщин, где он по-прежнему плавает в нездоровых воспоминаниях и не изменяет себе в быту, и это говорит о полном отсутствии перемен в его характере, что в итоге приводит к срыву. А фрау Восс, пошлая престарелая проститутка, в последний момент соскакивает из поезда в ад — после ссоры с Хонкой — и исчезает вместе с монахиней, которая забрела в «Золотую перчатку» исправлять грешные души. Так мы лишний раз убеждаемся, что люди оказываются на дне в первую очередь из-за отсутствия воли и субординации, а руки, в которые они попадут — лотерея. Заставлять себя ограничивать — слишком мало для полноценного изменения, но из-за окружения реальных сдвигов ждать чего-то иного практически не приходится.
Лишний раз расписывать быт Хонки, натуралистичность сцен и отталкивающую образность нет смысла, об этом сказано достаточно, но при этом стоит упомянуть, что несмотря на эпитеты о зашедшем «слишком далеко» режиссёре, возмутившем берлинскую публику, Фатих Акин действует условно (хотя не без рвотных позывов). У него нет желания рассматривать происходящее как саму жизнь, ведь жизнь по этой истории уже случилась: над ней можно усмехнуться, сосредоточившись на эстетике. Лента заставляет смеяться над своеобразным чёрным юмором и до, и после жестоких сцен, создавая ощущение пляски на костях и разграничивая фокус-группу зрителей картины от социального слоя, показанного в фильме. Неслучайно автор книги «Золотая перчатка», по мотивам которой поставлен фильм, — немецкий комик Хайнц Странк.
Разрушаются же мосты между зрителем и извращениями, происходящими на экране, лишь во время небольшой зарисовки на тему ночных походов в холодильник за сосисками, после которой желание «кусочничать» у многих отобьётся навсегда.
Развеиваем иллюзии вместе с кинотеатром 
