Харизматичный выходец из Гвадалахары (Мексика) сумел прославиться как изобретательный режиссёр-визионер, сторонник смешения жанров, следующий собственными путями в кинематографе. Гильермо работает в самобытном стиле и ставит художественную идею выше тривиальных рамок кинопроизводства, в том числе экономических. Чтобы воплотить в жизнь причудливые сценарные и постановочные решения, мастер нередко готов выкладывать крупные суммы из собственного кармана.

Говоря о творческом наследии мексиканца, в первую очередь мы представляем полувымышленные миры его картин, в которых доброе и злое, трансцендентное и реальное, прекрасное и чудовищное сосуществуют почти по-булгаковски, как концепция вселенского баланса. Кинематограф для Гильермо — площадка, где он с упоением взрослого, наконец осмыслившего свой детский опыт, желает высказаться. Визуальная составляющая картин мексиканца отражает его увлечённость японским эстетическим мировоззрением ваби-саби, которое учит видеть красоту в недостатках и простоте. Этим объясняется интерес мастера к несовершенствам, неподдельным чувствам и его антимассовый взгляд на различные социальные явления.

Поклонники дель Торо подтвердят, что его истории остаются притягательными в любой обёртке. Режиссёр любит экспериментировать, экранизируя разные сюжеты — от хоррора («Хронос» (1993)) до комиксов (серия «Хеллбой» (2004, 2008)) и готики («Багровый пик» (2015)). Однако лучше всего ему удаются страшные сказки («Лабиринт Фавна» (2006), «Форма воды» (2017)), сочетающие доброе фэнтези с жутковатыми элементами фильмов ужасов. Именно эти ленты снискали череду престижных номинаций. Герой сегодняшнего обзора — фильм «Форма воды» — неожиданно стал лауреатом двух противоположных по своим идеологическим принципам кинопремий: Веницианского кинофестиваля (2017 год) и «Оскара» (2018 год). Критическое сообщество тоже отреагировало благосклонно, окрестив картину лучшей в карьере режиссёра (несмотря на шумиху с обвинениями в творческих заимствованиях). Давайте попробуем прочитать, какие явные и скрытые смыслы вложил мастер в визуальное повествование картины.

Очевидные симпатии к монстрам и аутсайдерам. Дель Торо представляет искусство зеркалом, не идеализирующим, а отражающим несовершенства: его фильмы зачастую транслируют критические взгляды на разные социокультурные явления. Давление католической семьи, строгое воспитание, детские кошмары, помноженные на природную впечатлительность — всё это стало базисом будущего творческого фундамента режиссёра, перерождаясь в образы удивительных монстров, которые, если присмотреться внимательнее, весьма символичны: вспомним хитрого Фавна из оскароносного «Лабиринта фавна» (2006), чьё дуалистичное естество пугало и склоняло не доверять добрым намерениям персонажа. Ещё один знаменитый монстр из того же фильма — Бледный человек — весьма неожиданно воплощал искажённую, по мнению автора, символику стигматов в католической традиции: в этом неприятном образе дель Торо выразил критическое отношение к религиозной экзальтации, превращающей жуткие раны в атрибут благочестия.

  

Рис. 1. Образ Фавна; образ Бледного человека

Человека-амфибию — главного героя «Формы воды», сыгранного Дагом Джонсом, — тоже можно отнести к категории чудовищ. Для мира людей его происхождение необъяснимо, а чудесные способности существа заставляют остальных героев считать его морским богом. Взаимоотношения амфибии и сотрудников секретной лаборатории отражают остро критикуемую дель Торо тему различных форм социальной нетерпимости. В картине все, за исключением немой уборщицы Элайзы (Салли Хокинс), априори воспринимают существо как монстра, просто потому что он — другой. Сотрудники лаборатории без зазрения совести подвергают его пыткам и экспериментам. В основе этого поведения лежит банальный страх перед неизвестным, рушащим столпы их привычной картины мира.

  

Рис. 2. Образ Человека-амфибии

Дель Торо всегда на стороне непринятого, обиженного, непохожего на других аутсайдера, а также неизбежно на стороне любви. Неудивительно, что романтическую линию картины он строит между двумя одинокими в своей особенности героями. “Love wins!” могло бы стать лозунгом его киновселенной. Амфибия и уборщица лаборатории влюбляются друг в друга, и здесь законы биологии и социальные нормы тихо курят в стороне. Дель Торо работает в фантазийном жанре именно затем, чтобы быть свободным от подобных условностей, присущих реализму.

Итак, прошлое каждого героя полно загадочности; оба они лишены дара человеческой речи (что не мешает им найти общий язык), оба чувствуют себя некомфортно в человеческом обществе. Слово «человеческий» здесь приобретает негативные коннотации, приравниваясь по значению к «нормальный», «естественный» (в противовес «странным», «чужеродным» главным героям) и воплощая мир большинства, в той или иной степени враждебный для Элайзы и Человека-амфибии. Вот почему Гильермо дель Торо с самого начала пытается с помощью визуальных средств создать для влюблённых особый мир, который бы объединил их и в котором они бы чувствовали себя безопасно и уютно. Этот мир связан с водной стихией, частью которой является Человек-амфибия. В эту стихию, лейтмотивом проходящую через весь сюжет, мы погружаемся с первых кадров повествования. Таким образом, вода выполняет следующие функции: раскрывает образ амфибии (будучи представителем неподвластной человеку среды, существо также не подчиняется своим врагам, демонстрируя могущество и благородство); связывает полотно истории; символизирует победу слабости над силой; воплощает особый романтический мир героев.

        

Рис. 3. Вода как многофункциональный символ

Удивительно красивые экспозиционные кадры фильма, в которых квартира Элайзы словно существует под водой, сняты c помощью технологии dry-for-wet, при которой подводная съёмка лишь имитируется в сухом павильоне. Для этой сцены были созданы настоящие декорации, а спецэффекты творили магию. Технология подобных съёмок достаточно сложная. Требуется особое освещение и задымление, чтобы создать иллюзию водной среды.  «Плавающие» предметы никогда не плавали на самом деле, а всего лишь были подвешены на тросах. Но это не имеет никакого значения, когда на экране ошеломляющий результат. Финальный штрих компьютерной графики — и вуаля: вот мирно проплывающие стулья, ночной столик и софа со спящей героиней в окружении рыбок становятся частью водного мира.

  

Рис. 4. Имитация подводной съёмки

Для стиля мексиканского режиссёра характерны черты магического реализма. В его историях фантастическое начало вписывается в картину обыденного, переплетаются легенды и действительность. К примеру, «Форма воды» визуально и сюжетно репрезентирует черты вполне конкретного исторического периода — 60-х гг. XX века в США, о чём сразу можно догадаться по дизайну костюмов и интерьеров. В то же время сама история загадочного существа и его любви к уборщице — разумеется, плоды фантазии сценариста.

  

Рис. 5. Костюмы и реквизит как метка времени

Визуальная составляющая, по словам режиссёра, — главный рассказчик его историй. Что в случае с «Формой воды» может рассказать цвет? Например, красный символизирует в картине любовь и смерть. В первом значении он подчёркивает романтическую линию, появляясь в элементах одежды главной героини в период её влюблённости; во втором значении красный иллюстрирует сцены жестокости и убийств, проявляясь как элемент хоррора. Ярким ассоциативным символом выступает и чёрный цвет. Монохромная сцена подчёркивает отчаяние Элайзы перед разлукой с возлюбленным.

      

Рис. 6. Цвет как визуальный код

«Форма воды» — зрительская картина, преодолевшая шаблоны оскаровского и барьеры авторского кино. Гильермо дель Торо заявил, что фантазийная сказка с элементами ужаса может не только стать аттракционом для зрителей, но и представлять художественный интерес для киносообщества. Что ж, остаётся надеяться, что продолжение следует, и режиссёр ещё порадует нас плеядой не менее ярких и осмысленных картин.

Изображения: скриншоты указанных фильмов