Для многих людей осознание принципов функционирования государственной модели остаётся неприступной скалой. Обыватель, склонный скрываться под оболочкой благоустройства своей жизни, сторонится как огня решений, принимаемых в кулуарах. Он самостоятельно вводит себя в непонимание происходящего, считая, что среда, в которой обитают политики и экономисты, токсична, но требует компетенции и храбрости брать ответственность. Именно такой храм власти возвышался над человечеством, особенно в России весь XX век до прихода интернета, пока гласность и способность фиксировать мелочные проступки не сподвигли к активности низы и не повлекли разоблачения крупнейших скандалов и волны увлечения политикой после аполитичных 2000-х.

История Дика Чейни (Кристиан Бейл), бывшего пьющего рабочего, загадочным образом оказавшегося в Белом доме, иллюстрирующая неслучайность американской мечты (равно приход к власти Трампа), толкает «Власть» на острие противостояния политического стоицизма и народной сатиры, апеллирующей к сухой статистике.

Адам МакКей в своей предыдущей работе «Игра на понижение» подал заявку на свежий публицистический стиль, отойдя от последовательного повествования с центральными фигурами, изображая политические и экономические процессы как неуловимое настоящее, которое невозможно оценить корректно, но судить по цифрам, в бумажки с которыми обязательно должен плюнуть каждый уважающий себя человек. Словно краткий газетный бриф, мелькающий в сознании, словно экран смартфона.

В «Vice», из-за невозможности изобразить таких спорных фигур как Дик Чейни, Дональд Рамсфельд и Джордж Буш-младший, апологетов консервативной и милитаристской республиканской элиты с привычным американским пафосом, режиссер рассказывает историю, отголоски которой многократно звучали и у Майкла Мура, и у Стоуна в стилистике метамодернисткого клипа, сопоставляя многочисленные флешбэки с сюрреалистическими зарисовками в духе антиутопий.

Вступительное появление заголовка фильма «Vice», который можно перевести как «заместитель» (вице-президент), но и «недостаток», «порок», на фоне ползущего по автостраде кабриолета, отсылает к второсортным боевикам или коктейльным комедиям.

Потолстевший Кристиан Бейл и Эми Адамс (Линн Чейни) перепрыгивают в разные периоды жизни героев всех возрастов, но ни разу не попадают в возраст, соответствующий реальному возрасту актеров. Дональд Рамсфельд в исполнении звезды комедийного сериала «Офис» Стива Каррела с трудом идентифицируется с главой Пентагона и министром обороны США, хотя имеет некие внешние сходства как ироничную претензию на тщательное воссоздание характера.

Рамсфельд и Чейни в фильме — развеселые авантюристы, мечтающие открывать ногой дверь овального кабинета. Джордж Буш-младший (Сэм Рокуэлл), словно выросший в достатке хипстер-выскочка, закидывающий ногу на ногу где попало, живущий одной целью — понравиться своему отцу. Сам Чейни грузным профилем напоминает «соленого груздя у мамки на полке» из песни группы «Кровосток», который максимально эффективно способен только падать в джакузи.

Под нарочито наивной деструктивной эстетикой, за информационным шумом обрывочных ситуаций скрывается тяжелая ноша функционеров, чья хваленая компетентность лишь декорация, за которой таится невеликая сила ума, способность держать паузу и промолчать в нужное время. Чем серьезней политика и видимость серьёзной работы, тем более поверхностный смысл скрывается в кулуарах.

Обывателю предстоит решить, настолько ли он недооценивает себя, чтобы бояться понять решения, принимаемые в государстве, ибо «власть» — это муравейник, где все спасаются от себя и своих оставленных карьерных следов. Обыватель, наблюдающий снаружи, приравнивается к функционеру внутри, который вынужден наблюдать как система переваривает сама себя, не всегда понимая, что происходит.

Стоическим в этом хаосе остается только статистика, которая стыдливо намекает: «что это было?», а также настоящий позитивный персонаж фильма — семья Чейни. Эми Адамс и Кристиан Бэйл сыграли уважающую друг друга пару, способную перешагивать через семейные ситуации, противоречащие их убеждениям.

«Власть» не претендует на высокое киноискусство. Чередуя истерику в монтаже с выжидательным характером Чейни, фильм добровольно становится в один ряд с скроллингом, ежедневными триггерами и жаждой потребления информации, в которой никто не хочет разбираться глубоко. Возможно, кто-то задастся вопросом: хорошее ли это кино, правильно ли так снимать?

Но сначала ответьте, стоит ли такому кино быть хорошим. Чистой политики не бывает. А оставшаяся после 2016 года у многих американцев растерянность осталась.