История создания «Дау» (2019) звучала отголосками потёмкинской деревни в Восточной Украине: никто не знал, что происходит за стенами возводимого в Харькове на месте заброшенного бассейна Института, внутри которого нет исполняемых ролей — люди обитали под своими настоящими именами, жили свободной импровизацией, ходили в старой советской форме и теряли связь с реальностью вместе с создателями фильма. Институт посещали сами Роман Абрамович и Пётр Авен. Главным инвестором проекта считается основатель Yota Сергей Адоньев, в проект инвестированы украинские, британские и немецкие деньги. В съёмках участвовал Максим «Тесак» Марцинкевич, который к моменту премьеры получил уже четвёртый срок за свою деятельность, а главную роль советского физика Льва Ландау исполнил Теодор Курентзис, вскоре после первого показа покинувший прославивший его Пермский театр оперы и балета из-за конфликта с бюрократической машиной. Съёмки проекта закончились в 2011 году, далее последовал затяжной и нервировавший всех инвесторов период монтажа, продлившийся почти восемь лет и зародивший около 700 часов конечного материала.
Известная всем парижская премьера в январе 2019 года обязала запутанного зрителя бегать из театра Шатле в Театр де ля Виль (под показ также была заявлена площадка Центра Помпиду — прим. MT) под негативное улюлюканье горожан — для них показы обернулись максимальными неудобствами, цель которых организаторы никак не могли объяснить внятно, так как сами запутались в навигации. Страх зрителя увеличивался от вызывающе нескромного масштаба проекта, превратившего большую премьеру в авантюру — создатели заранее предупреждали об отсутствии внятного сюжета, основанного на воспоминаниях Коры Ландау-Дробанцевой. Мир «Дау» фрагментарен и соткан из множества деталей, и ориентироваться в них необходимо не хуже, чем в уровнях компьютерной игры в жанре MMORPG.
Международный шум «Дау», несмотря на вручение «Серебряного медведя» за выдающиеся художественные достижения в области киноискусства Юргену Юргесу («Забавные игры», 1997) за одну из частей проекта — «Дау. Наташа» (над фильмами работали и другие операторы, например, соратник Триера Мануэль Альберто Кларо), оказался недостаточно провокационным, хотя и вызвал резонанс в научном и профессиональном сообществе. Хотя, по утверждению режиссёра Ильи Хржановского, сам он не руководил напрямую происходящим в Институте, где часто пьют и занимаются сексом, его, скорее всего, прельщала роль Демиурга, который восстановит культ автора-кукловода над длинной очередью перед кинотеатром и пестрящей вывеской. Однако провокация киносенсации пока столкнулась с кроткими и пошлыми действиями Минкульта, который отказал нескольким фильмам «Дау» в прокатном удостоверении. На фоне этих событий напрашивающимся, хотя и не самым приветствующимся выходом становится переход на онлайн-формат с удобной навигацией — другого способа оценить перегруженный проект полностью в обозримом будущем нет, только если позволить зрителю самостоятельно выбирать последовательность и способ погружения.
В век приложения Wunderlist 15 лет работы, 700 часов отснятого материала и отсутствие внятного сюжета отпугивают больше, чем вертолёты филиппинской армии, которые периодически забирает для войны у режиссёра диктатор. Съёмки «Дау» так и не смогли достичь мифологического гомеровского размаха «Апокалипсиса сегодня» (1979) со всеми киношными скелетами в шкафу, утопающей в джунглях и сходящей с ума съёмочной группой во главе с разорившимся Копполой. «Дау» на его фоне выглядит в лучшем случае мультимедийным арт-экспериментом. Психоделическое безумие в конце 70-х ещё было в моде, а Коппола действительно сделал шедевр, но с момента анонса «Дау» в 2006 году ориентиры общества сменились: исследование девиантного поведения на примере шоу-подглядываний меньше интересует зрителя, чем огромный объём трат на фильм в условиях осознанного потребления, набирающего популярность. Как говорил Вольтер и про Россию, «Дау» как кино оказался таким же колоссом на глиняных ногах, которого слишком разрывают противоречия, чтобы ухватить массового зрителя, а большое количество фильмов лишь поспособствовало появлению паники и тревоги.
Однако, как размышляет герой Кайдановского в «Сталкере» (1979), «слабость выражает свежесть бытия». Эта фраза возвышает «Дау» над кинематографом. Подобно безумию Лавкрафта, киноязык проекта Хржановского игнорирует цель производства конечного продукта; это ощупывание почвы вслепую, поиск вместе со зрителем. Почему-то хочется добавить каплю патриотизма — конечный результат выглядит благом для России, а не инструментом соискания наград. Мягкую субстанцию под названием «Дау» легко пнуть, обвинив в чрезмерных амбициях, но сама ткань проекта — словно пластилин, из которого будущие поколения будут ваять новые столпы российского кино. Вместо чеховского наследия сквозь невыносимую боль взаимоотношения персонажей перерабатывают штампы в управляемую стихию, рождая совершенно новую форму диалога со зрителем на русском языке. Может быть, Хржановский не станет Мессией, но режиссёры будущего добавят «Дау» в свои новые «списки Тарантино». В этом океане необходимо вычленять самые лучшие жемчужины и развивать их для отдельных проектов — есть что поискать. Течение времени внутри Института делится на агломерации, где обитают как низшие формы, так и мастерски снятые скрытые эпизоды, помещённые в один колодец.
Знакомство с «Дау» следует начать с уже известного берлинского «Дау. Наташа» (2020) — иммерсивной постановки из жизни буфетчиц НИИ Ольги (Ольга Шкабарня) и Натальи (Наталия Бережная). Учёные заходят в столовую, часто устраивают праздники, один из которых заканчивается пьяным сексом Наташи и французского физика Люка (Люк Биже). Как итог, поворотной точкой судьбы Наташи становится встреча с упырём из КГБ, внятным и кратким Владимиром Ажиппо (Владимир Ажиппо), который пытает известным способом Наташу, пробуждая у той стокгольмский синдром и склоняя тем самым к сотрудничеству. «Дау. Наташа» — лучшая отправная точка для изучения проекта, так как подчёркивает инновационные приёмы: в искренних пьяных разговорах и спорах о любви между буфетчицами, свободных нравах в поведении героини расходятся волны, которые свежим подходом визуализируют те импульсы, испытуемые многими россиянами с детства, ещё в школе — надрыв максимализма и юношеский фатализм. Пересказ сюжета — это незначительная деталь, важна стихия «Дау».
Стоит также сказать, что таких колоритных сцен допроса в НКВД российские режиссёры ранее избегали, игнорируя благодатную почву исследования психологии лубянских палачей, их методы манипуляции и запугивания своих жертв. Фильм «Дау. Наташа» перешагнул через несмелость прошлых картин о сталинской эпохе, проведя тонкую грань между импровизацией и психологическим танцем садизма в лучших традициях Михаэля Ханеке. Да, величие автора-демиурга и масштаб Института пошатнулись и преклонились перед зрителем-потребителем, который волен выбирать, какую часть колоссального труда смотреть, не вставая с кресла и не вынимая пиццу изо рта. Источник разлили и дают черпать из него всего за три доллара. Но в этом и есть лучшая форма взаимодействия с переменчивым обществом такого явления, которое нельзя однозначно оценить «здесь и сейчас». Остаётся только догадываться, как долго отголоски «Дау» будут звучать в метафизическом пространстве и какие новые шедевры породит этот смелый эксперимент.
С фильмами проекта «Дау» можно ознакомиться на официальном сайте.
